Россия, вехи ХХ века, 1905.

Первая полоса: Информационный Ангарский портал - Весь Ангарск.РУ » Про Ангарск » Россия, вехи ХХ века, 1905.

Про Ангарск : Россия, вехи ХХ века, 1905.

Автор: Администратор

25 февраля 2009

Мы обращаемся к сложной ситуации 1905 года. Пожалуй, в досоветской России нет года, о котором бы так много говорили и о котором так много не знали. Старый приём: за яркими фактами событий 9 января, разгрома русских при Цусиме, «Манифеста 17 октября» скрыть многое не входящее в систему марксистско-ленинской оценки. Но это многое было.
И многие историки начинают отчёт этого года с «кровавого воскресенья», с чудовищной провокации, на создание которой работали как крайне правые круги в политике, так и крайне левые. Мы уже упоминали о появлении на общественном горизонте столицы фигуры священника Георгия Аполлоновича Гапона из Полтавы, фигуры неординарной и амбициозной. Но что повело за простым попом многотысячные толпы рабочих, вооружённых хоругвями и портретами царя? Какие слои сплотились вокруг Гапона, гордо именуя себя «гапоновцами»? Что стояло за кулисами кровавого начала 5-го года?

Георгий Гапон, где бы он ни появлялся, внушал двоякое отношение к своей персоне: истинный интерес и страх, связанный с почитанием. Его боготворили заключённые Выборгской тюрьмы, а иконки, подаренные им, обливали слезами воспитанницы девичьего приюта Святой Елены. Девушкам-сиротам он писал стихи в альбомы, а патронессы приюта, знатные дамы, слали ему вино и фрукты, приезжали слушать его проповеди, просили благословения. И вместе с тем его отлично принимали рабочие-путиловцы в Надеждинской чайной. Или с путиловцами он был одним, а с девицами-сиротами - другим? Но он всегда выглядел искренним.

Пример стихотворчества Гапона мы находим в альбоме воспитанницы Евдокии Сумеловой:

Плохо спится, милая, тебе,
Грудь твоя всё больше и пышнее,
Задумываешься о своей судьбе,
Мечту девичью страшную лелеешь.
И он придёт, сего не отвратить,
Сожмёт до боли твои груди,
И Бог ему всё то простит,
Тебе же сладко будет...

Смотритель приюта Аничков переслал этот альбом в Синод, и популярного священника, от греха подальше, перевели в приход церкви Скорбящей Божьей Матери на Галерной улице, где жил народ бедный, рабочий, но требовательный к Слову Божьему.

И новый священник начинает с того, что обращает своих прихожан к земным проблемам. «Объединяйтесь! - проповедует он. - С десяти по гривеннику - одному рубль». В избранном деле для него лучше совсем не быть, чем быть вторым. Вызывает он интерес и у охранки: агенты «Пахарь» и «Юрист» начинают писать отчёты по Гапону. «Пахарь» сообщает: «Гапон, произнося в церкви проповедь о любви к детям, начал читать известные стихи: «Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой». Вдруг остановился, как поражённый видением, и зарыдал, и стал громко кричать: «Берегите детей!». И всем этим вызвал невероятный экстаз прихожан».

«Юрист» же сообщает: «Гапон не принадлежит политическим партиям и того не желает. Точнее его окрестить религиозным анархистом, обладающим даром слова». Гапон был очень начитан, все вечера проводил дома за книгами, которые брал в библиотеке, поражая библиотекарей разнообразием интересов. Он выписывал журнал «Природа и люди» и от корки до корки прочитывал каждый номер, - а это было издание содержательное. У него была феноменальная память на прочитанное, как и на лица и имена прихожан.

Он отказывался от шкалика водки в Надеждинском трактире, ловил слушателей зажжённым словом и мирно формировал свою гвардию: Прохора Кудерина (кстати, он же для полиции - «Пахарь»), Якова Петрова, Иноземцева и других. Все они были из рабочей аристократии, то есть имели высокую квалификацию, прилично зарабатывали, находились на хорошем счету у заводской администрации, - народ серьёзный, непьющий, хорошие семьянины. Особо колоритной фигурой среди них был Филиппов - богатырь с окладистой бородой и трубным голосом. Появлялся нежелательный гость на собрании, - Георгий Аполлонович кивал Филиппову, и гостя как не бывало.

А среди гостей на собраниях Гапона бывали и Сергей Зубатов, начальник московской охранки, и петербургский градоначальник генерал-адъютант Фулон, который, прибыв на место, тут же уселся между рабочими за чайный стол, чем вызвал их горячее одобрение. Согреваясь чайком, этот далеко не глупый генерал произнёс такую речь: «Да, господа рабочие, трудно нам в войне с японцем, но будем такими дружными - любого супостата одолеем». И уже в 1904 году в окружении Гапона появляется фигура инженера Путиловского завода, эсера и политика, Петра Моисеевича Рутенберга, приведшего приговор партии в исполнение в 1907 году на границе с Финляндией...

Пётр Рутенберг становится поводырём провинциального священника в политических джунглях столицы. Рутенберг прямо не вмешивался в действия гапоновской организации. Он только в личных вечерних беседах, за стаканом сладкого вина, предлагал людей, средства, явки, которыми «случайно» располагал. Гапон понимал, что кормят его две матки: левые социалисты и монархическая полиция, но слишком честолюбивы были его замыслы.
Организация из столичной превращается в общероссийскую, и Гапон стремится превратить стачку Путиловского завода в событие государственной важности, в котором «соединятся монарх и народ».

Парадоксально, но этого же события желают и Рутенберг, и Фулон, и Зубатов, но трактуют его по-разному. Для эсеров 9 января станет началом кровавого резонанса, для градоначальника Фулона - демонстрацией силы режима, для полицмейстера Зубатова - проявлением монархизма низов, инспирированного полицией. А Николай II, убеждённый в том, что если в воскресенье у него и заболит голова, то только от известий с японского фронта, с утра субботы просто укатил вместе с семьёй в Царское Село и приказал себя не беспокоить, особенно телеграммами.

Что случилось 9 января, мы знаем. Не знаем до сих пор почему. Может быть, вид шествия произвёл гораздо большее впечатление на власти, - потому и прозвучал страшный приказ Фёдора Трепова: «Патронов не жалеть!»? Может, подчинённые тайному приказу Рутенберга, эсеровские боевики спровоцировали ответный огонь солдат, паля в солдатские цепи с чердаков из револьверов. Может, сыграла свою роль исконно российская чиновничья грызня и неразбериха между ведомствами: градоуправлением, полицией и жандармерией. Но итогом этого печального шествия стало до 5 тысяч человек убитых и раненых да иконы с царскими портретами, плавающие в лужах крови.

Колонна отца Гапона была расстреляна перед мостом через Таракановку. После третьего залпа Рутенберг рухнул на землю, увлекая за собой Гапона. Но оба остались целы, поползли к ближайшим воротам во дворы. «Нет больше Бога! Нету больше царя!» - прохрипел Гапон, сбрасывая с себя шубу и рясу. Уже остриженный и переодетый, отец Гапон пришёл к Максиму Горькому вечером того же дня и задал абсолютно ненужный теперь вопрос: «Что же теперь делать, Алексей Михайлович?» - «Уходить, уходить с Мартыном», - посоветовал Горький, знавший партийную кличку Рутенберга.

Без паспорта, без денег, приготовленных на случай отхода Рутенбергом, Гапон в одиночку через всю Европу доберётся до Швейцарии, где постучится в двери к другому Георгию, Плеханову. И станет символом русской революции для европейской прессы. Английское издательство «Глобус» опубликует его записки за фантастический гонорар. Его будут узнавать на улицах Европы. Французская «Фигаро» напишет: «Гапон прошёл путь от сельского священника до революционного вождя огромной России. И Россия, где может происходить такое, остаётся для нас, европейцев, тайной. Гапон же - живая реальность этой тайны». Он основал «Фонд Гапона», куда стекаются деньги со всего мира. Купил костюм жокея, в котором и щеголял: клетчатый пиджак, кепка с кнопкой и большим козырьком, брюки-гольф с полосатыми гетрами, оранжевые ботинки и трость с серебряным набалдашником.

Гапон давал интервью: «Я - палач русской монархии, я - спаситель русского народа, и я погибну или спасу его от трёхсотлетней тирании Романовых». Новоявленный мессия будет повешен эсерами в охотничьей избушке, на границе России с Финляндией, в 1907 году, когда уже станут известны его бывшие связи с полицией. На его могиле останется надпись: «Ты жил только для себя, и потому нет тропинки к твоей могиле...»

Его бывший телохранитель, гигант Филиппов, погибнет в 1921 году, переводя через румынскую границу батьку Махно. Агент охранки и сердечный друг «Пахарь» - Кудерин сделает карьеру в жандармерии. Пётр Рутенберг, путиловский инженер, руководитель и палач Гапона, в 1918 году всплывёт в белой Одессе и будет вращаться в кругах банкира Рубинштейна, генерала Деникина, думцев Шульгина, Родзянко, Гучкова. До 1922 года будет примерным советским электротехником, а потом нелегально прибудет в Палестину, где сделает сногсшибательную карьеру нефтедобытчика.

В это время он писал эсеру-боевику Карповичу: «Я обосновался здесь, в новой жизни, и уверен в том, что умру не от случайной пули, а спокойно в собственной постели, как положено умирать почтенным людям, занятым серьёзными делами, а не болтовнёй». Так он и сделает в возрасте 65 лет.
Согласитесь, интересные петли вяжет история: из попа делает революционера, из эсера - предпринимателя «новой волны» в Палестине.

О странностях 1905 года писал Лев Троцкий: «Время заставляло раввинов возглавлять крестьянские мятежи на Украйне, а сестрорецких оружейников-рабочих присягать вновь и вновь на верность Николаю Кровавому. Это было время выбора и сегодняшней позиции, и завтрашней перспективы развития России. Каждый понимал благо по-своему. По-своему предпочитал и действовать».

Троцкий, разделявший в то время позицию Ленина о необходимости вооружённого восстания, развивает бешеную деятельность и в российском рабочем движении, и в европейской социалистической прессе. По примеру иваново-вознесенцев он формирует Советы рабочих депутатов в Москве и Питере и поливает ядом сарказма российских денежных тузов, проживающих тысячи рублей в ресторанах Монте-Карло. Именно в этом, 1905 году текстильный магнат Морозов (из ветви «Викулычей») проигрывает в карты табачному королю Бостанжогло 1 миллион рублей! В этом же году Брудберги и Оболенские покупают земли в Иерусалиме и Ницце, строят там церкви и виллы, формируют на новых землях российской короны русские общины.

И в этом же 1905 году продолжается массовая эмиграция украинских и южнорусских крестьян в колонии Великобритании: Австралию, Канаду, Новую Зеландию. Кузены Николай II и Эдуард VII по-джентльменски договорились: чем пухнуть с голоду в России, пусть лучше народец осваивает новые земли, где 10 лет может не платить налогов, работать на себя и брать угодий - сколько душа пожелает, а руки обработают. Но со временем в этом соглашении всё-таки больше выиграл Эдуард: Великобритания с 1915 года исключает из своего быта такие понятия как голод или нехватка ячменя, сырья для производства пива. И это при том, что в 1905 году английские капитаны командовали японскими сухогрузами, перевозили солдат в Китай, а каждое второе японское орудие имело штамп «Made in England» - «Сделано в Англии».

Между тем внешнюю политику обеих империй - и России, и Великобритании - кренило на оба борта. Россия терпела военные поражения на Дальнем Востоке: под Мукденом, Ляояном, на реке Шахэ. Страшнейшим ударом для России стала гибель русского флота: погибли броненосцы «Князь Суворов», «Адмирал Ушаков», крейсер «Дмитрий Донской». Крейсер «Алмаз» при поддержке миноносцев «Бравый» и «Грозный» прорвался во Владивосток. Крейсер «Изумруд» не подчинился приказу адмирала Небогатова о сдаче в плен и пошёл на прорыв японского кольца. Прорвался, но разбился о скалы.

Катастрофа при Цусиме 14 мая 1905 года усилила внутреннее революционное брожение в России, но она же и озаботила английское адмиралтейство. Его шеф, адмирал Крейстон, в интервью прессе сказал: «Япония - наш союзник, и мы рады её победе. Но сегодня это нищий союзник; должник миллионных сумм с абсолютно пустым бумажником».

И действительно, экономика Японии, ориентированная на войну, не могла уже выдерживать такого дикого напряжения - на протяжении 18 месяцев. Япония только Англии и США была должна 410 миллионов долларов. Россия терпела поражения, но она ещё обладала 3-миллионной армией. Президент США Теодор Рузвельт, понимая, что война становится конвульсивной и для США уже бесполезной, выступил посредником в мирных переговорах между Россией и Японией и предложил в качестве «мирного центра» город Портсмут в Штатах.

Николай II сначала хотел послать на переговоры министра иностранных дел Ламздорфа, но к царю без доклада ввалился его дядя Николай Николаевич. Уже «под мухой», пропахший конским потом после парфосной охоты Великий князь безапелляционно заявил: «Хватит держать величайшего пройдоху России под замком. Посылай Витте: он облапошит и японцев, и американцев. Только не мешай ему сам и посади Ламздорфа на крепкий поводок, чтобы он не слишком тявкал до Портсмута». И Сергей Витте поехал.

Август в Нью-Йорке выдался великолепным. Витте отказался от охраны и прогуливался по паркам как обычный клерк. Ему советовали держаться подальше от еврейских кварталов, - он тут же ехал на Ист-Бродвей, еврейскую колонию Нью-Йорка, и либеральничал по еврейскому вопросу. Он был открыт для прессы и стал любимцем журналистов. Но при всей своей простоте он ясно дал понять, чего хочет Россия. При вопросе о контрибуции со стороны России впадал в бешенство: «Никогда и никому Россия контрибуций не платила и платить не будет!». Ему возражали: «Другие страны платили!» - «Другие страны - не Россия! Не заплачу - и кончено!».

А японцы требовали 1 миллиард 200 миллионов йен. Чопорные самураи под руководством маркиза Ито, не забывшего своего унижения в Петербурге, стояли на своём: платите, отдайте Сахалин и разоружите Тихоокеанский флот. Витте хохотал в ответ: «Хорошо, будем воевать дальше, - увидим, чья возьмёт». Напористость и уверенность русского посланника в своей правоте действовали на всех. Японцы вели себя как боги, Витте пожимал руки машинистам, клеркам, фотографам. Был само обаяние. Правая кисть болела, - отмачивал в тёплых содовых ванночках. Подводило здоровье и сон, - втирал в грудь кокаин и всё это тщательно скрывал: должен был выглядеть былинным богатырём. Для Теодора Рузвельта он стал воплощением здравого смысла. Так как свою университетскую математику он забыл, а романов не читал вовсе, многие его считали гением по натуре. А он просто знал натуру человечества и играл на её недостатках.

Американцы проникались большими симпатиями к России, чем к своему бывшему союзнику Японии. Газеты кричали о необходимости мира на Тихом океане. Парижский журналист Оливье обратился к «известному миролюбу» Джону Рокфеллеру с просьбой: не заплатит ли он из своих средств эти 1 миллиард 200 миллионов йен ради спасения мира? Рокфеллер не заплатил, Витте тоже. С указаниями из Питера он мало считался. На телеграммы Ламздорфа отвечал не совсем деликатно: например, на совет МИДа жить поскромнее - «Я представляю Россию, а не потную Мексику». Полагался только на себя, объясняя своему окружению, что в России теперь реакционеры дрожат за собственное пузо, а либералы больны умственной чесоткой.

Рузвельт, понимая, что Витте советов не слушает, тем более - от него, президента США, телеграфировал прямо царю о необходимости уступок со стороны России. И Николай решился на раздел Сахалина: южная часть острова отдавалась Микадо, а также китайские территории, находившиеся под влиянием России. На улицах русских столиц пахло порохом не хуже, чем в Порт-Артуре, и русский самодержец торопил заключение мира - пусть с издержками со стороны России. А ближайшее окружение Николая в один голос твердило, что со взрывом страстей в стране может справиться только Витте, и никто другой. 23 августа Витте подписал Портсмутский мир с Японией и немедленно выехал в Россию... через Францию.

В Париже он встречается с престарелым президентом Лубэ, на встрече критикует антиклерикальную политику Франции: «Вы можете не верить ни во что, кроме франка, но тому, кому франков не хватает, явно нужна вера во что-то ещё». Встречается с «красным попом» Гапоном и обещает ему, кроме амнистии, подготовить поле компромисса между монархией и революцией. Гапон ратовал за конституцию, но какой она должна быть, понятия не имел. Витте поддакивал и соглашался, лицемерно при этом считая, что любая конституция - инструмент для оболванивания черни и пролетариев.

Русский посол в Лондоне граф Бенкендорф, готовивший специальный анализ по деятельности палаты общин для Николая II, не преминул заметить, что «торговые англичане имеют свой процент дохода со своего парламента, режим же Эдуарда VII вынужден смиряться с этим из-за своей ограниченности». Николай, несмотря на поражение в войне и внутреннюю смуту, никак не хотел считать свой режим ограниченным, и посему всякое упоминание царедворцев о конституции и парламенте сопровождал коротким, но выразительным словом «Чушь!».

Зато Николай вынашивал поистине фантастические планы образования в Европе военно-политического союза России, Франции и Германии, направленного против Англии, «которая слишком много себе позволяет». И даже предложил кайзеру Вильгельму, не без подсказки жены Аликс, составить проект такого договора, к которому Франция присоединилась бы по необходимости, ведь Россия и Германия его уже подпишут.

Кайзер был вне себя от радости и с жаром принялся составлять договор. Летом 1905 года «Вилли» приглашает «Ники» на морское рандеву, и Николай покидает Петергоф на своей яхте, чтобы один на один, без всяких министров, увидеться с кузеном.

Две императорские яхты, «Гогенцоллерн» и «Полярная звезда», бросили якоря ночью в безлюдных финских шхерах, и императоры отобедали вместе. На следующее утро Вильгельм полез в свой карман и «совершенно случайно» «обнаружил» там проект договора о союзе России и Германии. Среди его условий был пункт, согласно которому Франции будет сообщено обо всём только после того, как Россия и Германия подпишут договор. И тогда пригласят её присоединиться, если Франция того пожелает. Николай прочитал проект с восхищением, и Вильгельм предложил подписать его, «в память о нашей встрече». Русский царь подписал, и немецкий кайзер со слезами умиления воскликнул: «Все наши общие августейшие предки глядят на нас с небес с восторгом и умилением».

Но далеки от восторгов были профессионалы и в Берлине, и в Петербурге. Германский канцлер, фон Бюлов, в резкой форме раскритиковал договор, как бесполезный для Германии, и грозил отставкой. Вильгельм II разразился письменной истерикой по адресу фон Бюлова: «Твоё письмо об отставке не найдёт твоего императора в живых. Подумай о моих бедных жене и детях». Канцлер ответил более прозаично: «Я больше думаю о невозможности ратифицировать эту писанину в рейхстаге, мой король, и о том смехе, который грянет с левых и правых скамей при оглашении этого документа».

В Петербурге министр иностранных дел Ламздорф был просто ошеломлён, он не верил своим глазам и ушам. Союз с Францией, убеждал он Николая II, является краеугольным камнем внешней политики России и не может быть отброшен в сторону так легко. Франция, платившая Германии контрибуции в 2 миллиона франков и лишённая Бисмарком Эльзаса и Лотарингии, никогда не вступит в союз с Вильгельмом II. Да и Россия не может вступить в такой союз без предварительных консультаций с Францией. «Ваше величество, - говорил Ламздорф, - Япония ещё висит на наших якорях, а вы обрубаете России ещё и финансовый винт движения. Если хотите потопить империю, то, ради Бога, без меня. Готов принести отставку через 20 минут». Отставка не понадобилась: Николай, подобно Вильгельму, был остановлен верноподданническим порывом своего министра.

Хоть и говорят о неограниченной власти русского монарха в начале века, видно, что определёнными законами и канонами и эта власть была ограничена. А может, просто Николай II - это не Пётр I, и был ограничен в чём-то сам. Современники оставили нам воспоминания о том, как в течение одного сентябрьского дня 1905 года, в разгар стачек и демонстраций, царь принял одного за другим трёх посетителей. Первым был Александр Гучков, промышленник и политический дуэлянт. С ним Николай согласился в вопросе о созыве сословного Земского Собора и о принятии на нём «Русского Уложения», своего рода конституции. Следом пришёл Фёдор Трепов, «полицмейстер всея Руси», и получил приказ о подавлении бунтов плетью и пулей. И третий посетитель, англизированный текстильный магнат Александр Коновалов, выслушал уверения царя о необходимости введения в России парламентского правления. Какой позиции монарха здесь можно доверять?

А вместе с тем разговоры о парламенте в русском обществе велись, и разговоры серьёзные. Реагируя на них, германский канцлер фон Бюлов заявляет в «Берлинском герольде»: «Говорить сегодня о русском парламентаризме - занятие, как минимум, недостойное серьёзного человека». Гучков, великолепно владеющий тремя иностранными языками, на страницах того же издания отвечает канцлеру: «Немецкие маркграфы отбирали псов для будущей охоты у своих крестьян, а Псков и Новгород в народном представительстве решали важнейшие международные вопросы, в Москве сидела Дума Избранных, а по Дону и Волге вовсю хозяйничал казачий круг. Так что, граф, считаете себя серьёзным человеком, - так серьёзно займитесь историей». Кстати, в парламентской Германии «Берлинского герольда» за эту отповедь канцлеру временно прикрыли.

Почему парламент в начале века считался панацеей от всех политических катаклизмов, нашему отечественному современнику непонятно. Да и мыслился он всё-таки под символом монархии Романовых. «Парламентаризм - важнейшее условие прогрессивного развития цивилизации. Но любая цивилизация имеет свой неповторимый национальный вкус. Не лишайте же, господа, Россию её монархической подливки», - писал университетский профессор Александр Герье в увещевании своим студентам осенью 1905 года.

В это время бурлили революционным брожением и студенческие аудитории, и рабочие предместья, и крестьянские слободы, где барского землевладения исторически не существовало. Россия переживала первую в своей истории революцию, и девиз «Свобода! Равенство! Братство!» имел своих фанатичных приверженцев как среди нищих церковных папертей, так и среди владельцев шикарных особняков.

Среди последних наиболее известны Христиан Раковский, бывший крупнейший бессарабский помещик, отдавший всё своё состояние на нужды революции, примкнувший к большевикам, а позже образовавший румынскую Компартию; Савва Тимофеевич Морозов, меценат и финансовый донор ленинского подполья в России; его зять, мебельный фабрикант Шмидт, арестованный в 1905 году полицией и умерший в заточении. Позиции этих людей не понимали ни монархисты, ни либералы с революционерами.

В страшном непонимании ситуации находился и русский самодержец. В октябре, во время всероссийской политической стачки, царя посетила мать, Мария Фёдоровна, и предложила Николаю призвать на пост Председателя Совета министров «единственно светлую голову в России», Сергея Витте, уже графа Сахалинского. «Пусть он для тебя хоть составит меморандум с анализом положения и возможными выходами из царящей смуты», - предложила вдовствующая императрица. Скрепя сердце (а Николай не любил свежеиспечённого графа), монарх предложил Витте новую работу. Тот согласился и в анализе указал на возможную альтернативу для России: либо установление военной диктатуры, либо провозглашение империи конституционной монархией со свободами слова, печати, совести и т.д. Последний путь он считал менее болезненным и дорогим и отстаивал его перед Николаем, хотя сам не верил ни в конституцию, ни в парламенты.

Два дня Госсовет рассматривал проект манифеста Витте и согласился с ним. Но, как писал Николай II матери: «Единственное утешение - это надежда, что такова воля Божья, что это тяжёлое решение выведет Россию из хаоса, в котором она находится почти год». Так появился на свет «Манифест 17 октября», по сути, первая русская конституция, о которой её создатель, граф Витте Сахалинский, однажды скажет: «Эта конституция у меня в голове, а не в сердце», - и смачно сплюнет на пол.

Царские надежды на скорое успокоение не оправдались. Более того, правым Манифест показался крушением устоев, левым - ничтожной подачкой прогнившего режима. Манифест запоздал по времени. То, что должно было остыть, вскипело с новой силой. В Прибалтике крестьяне восстали против немцев-помещиков и провозгласили целую россыпь мелких крестьянских республик. На Украине и в Белоруссии, в Киеве и в Одессе «Чёрная сотня» устроила еврейские погромы. В Закавказье под личиной патриотизма и веры мусульмане, азербайджанцы и часть горских племён резали армян-григорианцев. От Кронштадта до Севастополя полыхнули флотские мятежи. В декабре московский Совет вывел 2 тысячи студентов и рабочих на баррикады. Десять дней баррикады сдерживали правительственные войска. Прибывший из Питера Семёновский полк под командой полковника Мина очистил улицы артиллерией и штыками. Особенно досталось Красной Пресне, Ваганьковскому кладбищу и мебельной фабрике Шмидта.

В течение этих нескольких недель в конце 1905 года Ленин проскользнул в Россию, надеясь возглавить большевиков. Но полиция уже взяла след, и ему приходилось постоянно переезжать, чтобы избежать ареста. Тем не менее, он публиковался в русской антиправительственной печати, где писал следующее: «Надо идти вперёд и стрелять! Пусть собирают австрийские и немецкие полки против русских рабочих и крестьян. Мы за разрастание борьбы, мы за Мировую Революцию!». Но с мировой революцией вышла осечка, а в следующий, 1906 год Россия тяжело вползала, оставляя за собой кровавые следы проигранной войны и подавленной революции.

Александр Полевой

Чтобы получить ссылку на эту новость, достаточно «КЛИКНУТЬ» по ней:

Ссылка в Браузер:

HTML-код для Cайта:

BB-код для Форума:

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Поэтому функционал Нашего портала для Вас ОГРАНИЧЕН, чтобы снять ограничения,
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
С Уважением, Администрация Портала Ангарска ALLANGARSK.RU

Читайте дополнительно в этом разделе:

Обсудить на форуме

Распечатать новость..

Рекомендуем к прочтению: Информация

Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.

Навигация по сайту

Администрация города Ангарская Налоговая История Ангарска

СМИ, Кинотеатры

Газета «Время» Газета «Про-Ангарск» О Газете «Про-Ангарск» Газета «ВИВАМЕД» «Байкальское содружество» кт. «Родина»

Справочные сервисы

Маршрутки Ангарска Службы такси Ангарска Каталог статей Партнёрам Рекламодателю Ангарский хк. «Ермак» Карта нашего сайта Иркутская область

Ваше мнение

Нужна ли Ангарску общественная организация АВТОМОБИЛИСТОВ, независимо от марки а/м?

Получать Новости на Е-майл

Погода Сегодня:

Партнеры проекта

Наш Портал в Рейтингах